Каждый вечер меня преследуют мысли и образы, которыми я не могу управлять. Они запачковываются одним словом, одним чувством, одной эмоцией, а затем разворачиваются фракталами, унося меня словно поток реки в водовороты образов, не мною придуманных, но мною виденных. Словно сны, рождающиеся и умирающие во мне, часть меня, которая не я и я в одно и то же мгновение.
Ниже описала один из образов в недавний вечер.
читать дальшеЯ бросался на стены, но стены отступали от меня.
Когда не обнаруживаешь борьбы вокруг, находишь ее внутри.
Я хочу сдать позиции, но мое Я слишком сильно, что бы сдаваться без боя.
Но воевать не с кем и незачем.
Поле боя внутри.
И все воины, все цари и предатели внутри, казалось бы, в битве, а может быть в спектакле.
- Капитан, нам стоит оставить надежды! Капитан, нам уже никто не поверит. Мы столько раз путали север с югом!
А Капитан бросает взгляд во тьму и глаза его темнеют, сливаясь с ночью.
- Капитан, кажется, нас здесь не ждали. Впрочем, и там нас не ждут!
Капитан бросает свой темный взгляд на волны.
- Нас не ждали нигде, и оттого мы не смогли опоздать. Думать, что боги покинули нас – лишь повестись на уловку. Мы, единственное, на что им по-настоящему интересно смотреть.
Капитан не трогал штурвал, пока корабль не входил в бурю. Буря не трогала корабль, пока на нем не заканчивались все споры. По ночам мокрые доски корабля начинали напоминать чьи-то ногти, а Капитан стояла на палубе, глядя на Луну. И говорил с ней беззвучно, не размыкая уст. Луна улыбалась ему, а порой смущенно пряталась в тучах. Ей была приятна компания Капитана и все те бокалы, что он хотел разделить с ней. Но Луна не пила алкоголь, не курила сигары и, в общем-то, у нее вообще не было вредных привычек так свойственных людям. Однако Капитана это ничуть не смущало. Ее безупречность не унижала его. Часто он сам не знал, где в нем заканчивается человек и начинается тот безликий Капитан в вечном плаванье на корабле из ногтей и костей, а компас снова путал север с югом, переворачивая весь мир с ног на голову. Однако Капитан обожал эту игру, и неважно ему было Луна ли причина всех превращений, ночная мгла ли, или они сами.
Капитан не трогал штурвал пока корабль не входил в бурю.
Шторм начинался каждый раз, когда всякий на корабле почти расплатился со своими долгами, почти помирился со всеми, кто был обижен, почти обрел внутренний покой.
Так было, пока на корабле не завелся особый персонаж. Он всегда и везде встревал, всем мешал, над всеми понемногу шутил и издевался и при этом был, совершенно не уловим. По сути, никто его в глаза то и не видел, но это не мешало ему быть везде. С его появлением бури прекратились на море.
- Капитан, вот ваше вино,- протягивала рука бокал из темноты,- наш компас снова сбоит.
А вино вновь напоминало кровь. Благо, не было на корабле хлеба, что бы проверить, превратится ли он в мясо.
Капитан хмурит брови, глядя на кроваво красную жидкость в бокале, но заметив в нем отражение Луны, берет в руки. Когда капитан пил вино, ему казалось, что он целует Луну, которая в нем отражалась. А Луна лишь молча, пребывала на своем звездном небе. Наблюдатель из темноты всякий раз подсыпал яд в вино, но не знал Капитан, что лишь Луне он обязан своей жизнью. Что лишь она раз за разом рассеивала всякий яд в его бокале. Но корабельный Демон был упрям и ждал когда, же капитан оступится и ошибется, перестав верить в Луну. Кто знает, в какой момент вино обернется ядом – когда Капитан не поверит в Луну или когда Луна отвернется от человека?
А Буря все подливала вина, слегка приправляя его своей кровью. Разве есть лучший яд, чем отравится стихией? Капитан лишь наполнялся ветром, но не более. Пока Луна хранила его.
Корабельный Демон рисовал невидимые узоры на парусах, но тоже никогда не прикасался к штурвалу.
Капитан пил вино, а Демон все выжидал, лениво окидывая его взглядом вертикальных зрачков. Но Капитан, казалось, не замечал его. Его глаза были полны светом Луны, а внутренний ветер выскальзывал сквозь волосы и кружился едва заметными вихрями по деревянному полу. На мокрой палубе вновь проступали узоры чьих-то ногтей.